Цитата:
«Факин джу, факин Фрэнс»
> > Александра Свиридова.
> > Только что посмотрела фильм…
> > «Факин джу, факин Фрэнс»
> > Так следовало бы назвать новый французский фильм режиссера Александра
> > Аркади, который вышел на экраны Америки сейчас. Но он называется
> > бесцветно «24 дня». Снят по одноименной книге не-писателя, а
> > обыкновенной женщины по имени Руфь Халими. Это книга мамы, у которой в
> > центре Парижа 10 лет назад черные украли взрослого сына, издевались над
> > ним три недели и потом убили. Маме помогал писатель Эмиль Фрэч. Он
> > вместе с ней старательно прошел шаг за шагом страшной дорогой
> > воспоминаний. А режиссер только реконструировал события. Премьера
> > фильма состоялась в Нью-Йорке, Лос Анжелесе, по всей Америке, и ни
> > слова о фильме на русском языке нет. Молчат газеты, радио, телевидение.
> > Молчат советские евреи, приехавшие в Америку беженцами, спасающимися от
> > антисемитизма. Не понимаю, в чем дело. Приходится садиться писать.
> > Страшно в этом бесхитростном фильме все, и обыденность — в первую
> > очередь. В кадре Париж, среднестатистический микрорайон, обычная
> > квартира. Мама в сумерки в субботу собирает за столом семью – дочь лет
> > 20 и сына чуть за 20. Красивый мальчик служит в магазине
> > радиоаппаратуры – продает карманные телефоны. Красивые девушки
> > кокетничают с ним. А одна – придет –уйдет, и вернется – попросит у
> > сослуживцев его номер. Позвонит с придыханием в субботний вечер,
> > предложит выпить с ней кофе…И как бы мама не просила Илана – так зовут
> > героя – не уходить, — он умчится, польщенный вниманием красавицы. И
> > невдомек ему, что девушка – член банды «Варваров», как называют себя
> > сами эти граждане Франции – выходцы из арабских стран. Его заталкивают
> > в автомобиль, увозят в черный микрорайон, где прячут связанного в
> > квартире. И звонят родителям, требуя выкуп…
> > Остальное – монотонное проживание ада ожидания, когда полиция дает
> > указания матери, отцу и двум сестрам, как себя вести, как держать себя
> > с вымогателями, пока полицейские честно пытаются отследить, откуда
> > проходят звонки. Родители подчиняются, но – операция срывается из-за
> > неточных действий полиции, и «Варвары» убивают мальчика. Не до конца…
> > Изможденного – связанного три недели по рукам и ногам, — без крошки
> > еды, — его вывозят на окраину, поливают бензином и поджигают. Но
> > мальчик не сгорает. Он жив. Голый, с обгоревшей спиной, цепляясь
> > руками, намертво застегнутыми железными наручниками, он взбирается на
> > высокую насыпь, по которой несется пригородный поезд. И его замечают.
> > Успевает приехать полиция. Застать его живым. Но на руках у полицейских
> > он умирает. Мальчика хоронят.
> > Это не конец. Банду вылавливают. Их 29 человек. И не все черные. Белый
> > – «супер» дома, подельник, который выделяет банде свободную квартиру,
> > где они долго держат заложника. Белые все барышни банды, которым
> > обещаны быстрые и легкие деньги. По суду дают небольшие сроки только
> > 19ти участникам преступления. И пожизненное – главному. Огромному
> > красивому черному зверю по имени или по кличке Джанго.
> > Год спустя мама с друзьями и близкими извлекают гроб из земли на
> > кладбище Парижа и перевозят тело мальчика в Израиль. Финальная сцена
> > убийственна в своей простоте – мама на камеру говорит полицейскому о
> > том, что бандиты скоро выйдут из тюрем и придут плевать на могилу ее
> > замученного сына. А она этого не хочет. И везет гроб в Израиль, где
> > опускает тело сына в землю и сажает дерево.
> > — Илан – на хибру – означает дерево, — поясняет она на камеру. – Мы
> > посадили его… Покойся с миром.
> > Это – центральная линия сюжета, костяк, хребет. Мясо, материя, ткань
> > повествования еще страшнее: через мелкие незначительные детали режиссер
> > воссоздает атмосферу изолганности и страха, царящую во французском
> > обществе. Руководство полиции, проводя операцию, несомненно желает
> > найти преступника, но пытается скрыть антисемитскую суть киднепинга.
> > В одном из интервью режиссер Аркади откровенно заявляет, что полиция
> > вела себя слишком осторожно с подозреваемыми, опасаясь вызвать волну
> > насилия со стороны недовольных своей жизнью эмигрантов из арабских и
> > африканских стран.
> > «Следователи укрывали от общественности некоторые детали,
> > свидетельствующие об антисемитском характере преступления. В пригороде,
> > где орудовала банда «Варваров» многие знали о похищении, но никто не
> > осмелился заявить о преступлении. Мой фильм призван предостеречь
> > общество от подобного поведения. Нельзя равнодушно относиться к
> > проявлениям расовой и религиозной ненависти», — подчеркнул режиссер.
> > Я смотрю этот фильм в момент, когда в Америке войска наводят порядок в
> > Балтиморе, где я жила и работала, и хорошо понимаю, чего опасалась
> > полиция Франции. Именно этого – восстания черных. И в свете
> > происходящего невероятно смелыми оказываются режиссер фильма –
> > Александр Аркади, родившийся в Алжире в 1947мом, и только в пятнадцать
> > эмигрировавший во Францию, — и исполнитель роли Джанго – главного
> > «варвара». Мне за него даже немного тревожно. Он один играет, не
> > сбавляя темпа – истерику и надрыв. Он торопится сам и торопит родителей
> > жертвы, — ему нужны деньги. И он обращается к тем, у кого они есть. Он
> > продумал операцию, и все должны исполнить по его нотам то, что он
> > задумал, а сюжет буксует. Он звонит с разных телефонов, и говорит
> > маме-папе-сестрам один текст одним сплошным матом, чтобы не оставалось
> > ни у кого сомнений и не возникло даже малейшего желания назвать жертву
> > – юношу Илана – евреем. «Ебаный жид» — «факин джу» — так должен
> > называться фильм на самом деле, так как тот, кого берут в заложники,
> > называется именно так на языке «Варваров». Как ни смягчай перевод с
> > французского или английского. Только при правильном переводе становится
> > совершенно ясно, что нет у черных мусульман к мальчику сострадания, так
> > как в заложниках у них нелюдь – «жидяра». И они звонят родственникам,
> > рабаю, и говорят одну фразу: «У вас – ебаных жидов — есть деньги, вот
> > вы нам их и платите». А в приступе гнева герой добавляет еще и «Ебаная
> > Франция».
> > Мама первая указывает на то, что в интернет-посланиях, с требованием
> > заплатить, «Варвары» называют мальчика ЖИД, и никак иначе. «Не
> > мужчина-юноша-человек, — указывает она полиции, и добавляет: — Они
> > убьют его». А полиция говорит, что это не антисемитизм, а рядовое
> > экономическое преступление. И режиссер воссоздает каждую сцену, где
> > высшие полицейские чины Парижа отказываются признавать антисемитскую
> > подоплеку. И только, когда мальчик погиб и предан земле, евреи
> > восстают. Деликатно, разумеется. Но все же. Потому что «Дело Илана
> > Халими», еврейского юноши, похищенного бандитской группировкой выходцев
> > из Африки с целью выкупа, вызвало большой резонанс во французском
> > обществе. И в конце концов полиция признает, что это была антисемитская
> > акция.
> > Страшно видеть свидетелей преступления, которые выбирают молчать – либо
> > потому, что им обещаны за молчание деньги, либо потому, что боятся
> > расправы. В кадре – огромный анклав – многоэтажные дома, стоящие каре
> > вокруг общего двора, через который таскают стонущего мальчика – из
> > квартиры, где он стонет, — в подвал. Черные твари – «Варвары» — несут
> > его в сумерках в открытую, точно зная, что свои – черные – не выдадут,
> > а белые обитатели «проджекта», как принято называть дома подобного рода
> > в НьюЙорке, — побоятся. И режиссер несуетно снимает, как смотрят белые
> > из окон и с балконов, и отступают, задернув штору… Джанго уверен в
> > своих соседях. И не напрасно. Черт не выдаст, свинья не съест.
> > Я опускаю подробности. Пойдите и посмотрите фильм. Смотреть его
> > невыносимо. Не смотреть – преступно. Я не понимаю, почему еврейские
> > общины Америки не подняли прессу и не призвали зрителя в зал. Об этом
> > фильме известно всем, так как он удостоен наград ряда еврейских
> > кинофестивалей – в Иерусалиме и Бостоне, Сан Диего и других городов
> > Америки. Увы – нет у него ни одной награды НЕ-еврейского фестиваля. И
> > это делает всеамериканскую премьеру каким-то местечковым событием
> > внутри еврейского гетто. Черные гетто Америки вполне могли бы тоже
> > посмотреть это кино…
> > И самым, конечно, занимательным в фильме оказывается то, что все
> > тексты, писанные буквами на бумаге, под нажимом требований о соблюдении
> > политической корректности, давно требуют приложения усилий при
> > прочтении, дабы обнаружить упоминание цвета преступника, когда читаешь
> > и слушаешь по радио новость о том, что кто-то кого-то грохнул. Кино же
> > дает впрямую и сразу портрет во весь рост этих черных парней в
> > капюшонах, покуривающих траву и ожидающих денег и благ – от всех стран
> > и правительств. А если нужно срочно – то в качестве выкупа… И лучше
> > сразу – за жида. Потому что парни знают две главные вещи про жидов –
> > что те любят своих детей, и что у них есть деньги.
> > Мама Илана – Руфи Халими – медленно говорит в финале: — Я молчала 24
> > дня. Делала так, как велела полиция. Но сегодня я не могу молчать. Мой
> > сын убит, так как он еврей. Его пытали, мучали, сожгли. И ничего этого
> > не было бы, если бы он не был евреем.