|
Суд
Солнце выглянуло из за туч, разбудив своими лучами дремавшие двухэтажные здания спальной части бруклинского района Шипсхед Бей , укрывшиеся зеленым покрывалом роскошных крон вековых деревьев. Их жители, лениво потягиваясь, выходили из домов на улицу, чтобы поднять утреннюю газету, оставленную около порога заботливым почтальоном. Чудесный запах утреннего кофе, змейкой вьющийся из открытых окон домов, заполонил просторы Восточной Двенадцатой улицы, даря прохожим чудесное летнее настроение.
Это летне расслабленное настроение передавалось и мне. Я шел по улочке, слушая шепот деревьев, подгоняемых ветром и втягивая носом чарующий аромат утреннего кофе, беседовал с деревьями.
Жизнь удалась! - шептали они.
- Это точно! - отвечал им я, радостно улыбаясь.
У меня, увесистого кабанчика в очках, как у Тарантино, жизнь играла всеми красками, как на холсте у ходожника. Главный Человек, там, на Верху сложил пазл в одну красивую фигуру под названием Счастье. Сегодня у меня был выходной. День, когда хочется сидеть под зонтиком открытого кафе, и, втягивая ноздрями свежий океанский воздух, попивать Кьянти, закусывая его голубым сыром и наблюдать за прохожими.
Например за этим смешным мальчуганом в красных шортах, с мороженым в руках. Морженое стремительно тает и он не знает, что делать, судорожно слизывая капельки с вафельного стаканчика. Или за классическим «нашим человеком» в майке «алкоголичке» в цетах американского флага, из под которой, как Винни Пух из норы, старается вылезти большой, как глобус, упругий, круглый аквариум на пять литров. Голову «Нашего человека» украшает соломенная вьетнамская шляпа, похожая на колокольчик. Он держит в руках радиоприемник, настроенный на эмигрантскую политическую волну. Из динамиков, хриплым голосом, истерик ведущий, представляет слушателям страшное будущее страны и всего мира. Лицо Нашего Человека отражало картину мирового коллапса и его Судный День.
Я ушел с благоухающей, кофейной Восточной Двенадцатой улицы. Прошел по торгово – цирюльным рядам Шипсхедбэй Роуд. Полюбовался красотами канала на Эммонс Авеню. Мой путь лежал к океанским просторам с загпдочной русской душой и ароматным Кьянти Брайтоновского Бордвока.
Я был на уже на подходе к ресторану, с его замечательном открытым кафе, как, вдруг, совершенно неожиданно, голову сковала резкая боль. Я остановился, автоматически, покачиваясь, как пьяный, сделав еще два шага и схватился за голову, массируя виски. Боль не проходила, а, наоборот, лишь, усиливалась. Стоять было уже невозможно и я, опустившись, присел на бордюр. В голове стоял невыносимый шум. Немного подташнивало. Я уже не видел людей собравшихся около меня, полностью сконцентрировавшись на боли. Вдруг из толпы зевак выскочили два молодца в черных плащах с плотно надвинутыми на лоб капюшонами, из за чего было невозможно увидеть их лица, и схватив меня под руки, куда то потащили по длинному черному корридору, в конце которого, проглядывался яркий, но не слепящий глаза, белый свет.
- Куда Вы меня тянете! – кричал я сопротивляясь, - Я АМЕРИКАНСКИЙ гражданин! Если это арест, предъявите мне ордер!
Они ничего не отвечали и даже не обращали на меня внимания и, движимые нечеловеческой силой продолжали меня тащить.Только однажды один из них, ухмыльнувшись, по русски обратился к своему колллеге, - Прикинь, ЯАМЕРИКАНСКОГО гражданина тащим! Тот, в ответ, лишь захихикал противным голосом.
Свет в конце тоннеля становился все ярче. Вскоре мы прошли через границу преломления тьмы и света и очутились в коридоре административного здания с тремя комнатами, очень похожего на коридор в здании суда – длинные деревянные скамейки, покрытые пылью, неприятно мерцающие лампы дневного света и атмосфера беспокойствия, царившая внутри.
Около единственного кабинета по правой стороне коридора, с надписью «Высший Суд», на длинной скамейке сидели люди. Периодически дверь кабинета отворялась и двое знакомых мне слуг в черных плащах выводили человека, заталкивая его в одну из двух дверей напротив. Никаких табличек на дверях не висело. Одна дверь была окрашена в устрашающий красный цвет.
Другая, наоборот, в приятный, радующий глаз, белый.
Красная дверь распахнулась. Из нее вышли двое, не очень опрятного вида мужчины.
- Ну что, Сема, добавилось нам работки? – спросил мордатый мужик колллегу, похожего на борова, закуривая сигарету.
- Да уж Ваня, поработаем! – ответил Боров.
- Сколько их? – он начал считать нас, сидящих на скамье, - Сто пятьдесят пока что. Думается добрая сотня к нам отлетит за не фиг делать! – сделал вывод Боров.
- Нужно Людвига Циферовича попросить, чтобы со скалада дровишек доставили. А то кончаются. Да и сковородку нужно обновить и котлы. А то провонялись человечиной – ответил Мордатый.
- Ага! И Церберу нужен корм собачий. А то, ведь, чего доброго, с голодухи, людьми питаться начнет. Вчера на меня он очень недобрым взглядом посмотрел – добавил Боров.
Покурив, оба вернулись в кабинет, откуда доносились истошные человеческие вопли, напрягающие и без того тяжелую атмосферу в очереди.
- Господин – товарищ! – я поднял голову. Передо мной стоял пожилой мужчина в затертом сером костюме с обветшалом от старости коричневым чемоданчике в руке.
- Господин – товарищ! – снова обратился он ко мне, -Вы грешны? В услугах адвоката не нуждаетесь? – спросил он, прищурив хитрый глаз.
- А кто не грешен? Только зачем мне ваши услуги? – полюбопытствовал я.
- То есть, Вы хотите идти на Высший Суд без адвоката? – недоуменно спросил он.
- А что на Высшем Суде нужен адвокат? – спросил я в ответ.
- Адвокат нужен везде! – гордо заявил он, - Я из адвокатской фирмы Голдблам и сыновья! – представился он и продолжил, - Предлагаю Вам признать все свои грехи в обмен, безусловно с моей помощью, на непостоянное пребываение там – он показал в сторону красной двери.
- И что Вы берете за работу? – полюбопытствовал я.
- Как и на Земле, треть Вашей души. Ставки неизменны и здесь и там! – широко улыбаясь, ответил он.
- Ну надо же! И здесь ваш брат! Ну никуда не отлезть от вас! – в сердцах воскликнул я.
- Ну почему же везде? Вот там нас нет! – невозмутимо ответил представитель фирмы Голдблам и Сыновья, снова показав на Красную Дверь.
- А там? – спросил я, показывая на Белую Дверь.
- Там нас тоже нет. Мы все работаем в этом корридоре. Нас не берут никуда. Себе дороже будет – ответил он.
- Нет уж. Извините. За свои грехи я отвечу сам. Без адвоката – сказал я.
- Как знаете. Ваше право. И их тоже – он снова показал на Красную Дверь и подошел к следующему человеку, - Здраствуйте господин –товарищ! Предствитель фирмы Голдблам и Сыновья. Вы грешны?
Дверь с табличкой Высший Суд открылась и красивый женский голос назвал мою фамилию – Либкин.
- Здесь! – ответил я, встав с места и моментально, как в фильмах о волшебниках, был перенесен Зал Заседаний. В центре, в судейском ложе, сидели три человека, лиц которых не было видно. Справа от меня, за столом сидел Обвинитель, небольшого роста человек, больше напоминающий зверька из детских сказок, с рожками на голове.
- Встать! Суд Идет! – обявил громкий Голос в центре.
- Либкин! Вы грешны? – спросил Голос Справа.
- Никак нет Господин Высочайший Судья!! – бодро ответил я.
- У Подсудимого хватает наглости называть себя безгреховным? – изумленным голосом воскликнул Обвинитель подскочивший ко мне.
- Так точно! Безгрешен! – ответил я, - Жену свою люблю единственную. Всех люблю. Никого не убивал. Перед всеми кого обидел извинился и извиняюсь сейчас еще раз.
- Господин Высочайший Судья! Подсудимый нагло врет! Есть записи доказывающие, что он изменял жене. В мыслях. Вот заключение лаборатории по прочитыванию мыслей– Обвинитель затрес бумажкой в воздухе.
- Ну мало ли, что я о чем то подумал! – ответил я, - Ну подумал. Ну привиделось. Ведь ваши люди стараются искушать! – я погрозил Обвинителю пальцем, - Но ведь брак до сих пор цел. Жену я люблю. И даже обожаю! У Вас есть список всех моих хороших мыслей о жене вкупе с подарками, которые я ей дарил после посещения подобных грязных мыслей? – спросил я Обвинителя. Тот пожал плечами.
- Факт измены недоказуем! – вздохнул Голос Главного Судьи.
- ВЫ в своей жизни воровали? – задал следующий вопрос Обвинитель.
- Нет! – ответил я.
- Господин Высочайший Судья! Подсудимый просто тонет во лжи! – закричал Обвинитель потрясая в воздухе бумажками, - Вот документальные свидетельства, рассказывающие, как подсудимый будучи молодым, воровал деньги из кошелька родителей!
- Не воровал, а брал взаймы! –поправил я, - Нужны были деньги на жизнь! Кстати, грехи все же были. Например я эти деньги прогуливал! Был грех. Любил выпить. Но давно уже покаялся на исповеди. И мне было сказано, что если я своими гулянками никому вреда не причинил, то наказал только самого себя, плохими болезнями, покалечившими мои почки и печень. А деньги я давно уже вернул! Добро возвращается добром! – улыбнулся я.
- Факт воровства остается недоказанным! – вздохнул Голос слева.
- Вы когда нибудь говорили неправду? – спросил меня Обвинитель, явно теряющий надежду.
- Да говорил! – ответил я, - Но только во благо людям! В отличие от адвокатов, что бегают по коридору и за неправду сказанную в суде просят отдать им треть своей души.
- Грех лжи считается недоказанным! – ответил Голос Справа.
- Либкин однозначно грешен, но доказать его грехи, в данный момент, является невозможным! – снова взял слово Голос в Центре, - Решение Суда таково – вернуть Либкина обратно в Жизнь. Судебное заседание переносится. Мы вернемся к делу Либкина через сорок лет, когда соберется доказательная база. Господин Обвинитель! – обратился Голос в Центре, - Прошу Вас сразу же, пока не началось новое заседание, переписать всех людей с похожей ситуацией, как у Либкина и вернуть их в Жизнь с похожим решением Высшего Суда!
- У нас таких еще 33 человека! – сказал Голос Слева.
- Да! – продолжил Судья, - Пожалуйста позовите Смерть. Я хочу, попросить, чтобы она перестала перевыполнять план за счет таких Упоротых Либкиных. Пускай выбирает людей для судебного заседания по их доказанным грехам, а не ради галочки в графике выполнения работы. Судебное Заседание считаю закрытым! – торжественно произнес Судья и стукнул молотком.
Я открыл глаза. Вокруг меня собралась толпа любопытствующих. Рядом сидел врач Скорой Помощи. Глаза его, вдруг расширились от удивления.
- Живой! – закричал он, не веря тому, что видит.
- Живой! – повторил он под радостные аплодисменты толпы.
- Слышишь! Парень! Как ты ожил? Не понимаю. Тебя тут реанимировали на месте с пол часа. Потом прекратили. Все подумали что ты уже того! – он показал пальцем на небеса, - Ждали морговушку, а ты взял и ожил! Ну ты парень упоротый! – сказал он.
- Да я знаю, что Упоротый. Уже сегодня это слышал – ответил я, улыбаясь широкой улыбкой.
- Что поразительно, ты сегодня уже у меня второй, который вот так просто берет и воскресает – сказал Врач.
- Знаю. Сегодня таких Упоротых еще тридцать три человека обещается – ответил я и улыбнувшись яркому солнцу, щекочущим своими лучами мое бледное лицо, добавил
– А жить то Хорошо!
Dennis Liba AKA Sediskin ©
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
